Моральные ценности в современном мире

Слова мораль, этика воспринимаются в наше время неоднозначно. С одной стороны, все мы будто бы понимаем, что без морали жить нельзя. С другого - моральное легко приобретает в нашем сознании привкуса чего-то надоедливого, неискреннего: «моральный кодекс», «нравственно-трудовое воспитание», «моральная стойкость» людини-гвинтика. . . Чуть ли не заложенные эти неискренность и докучливость в самой природе морали? Одвични поиски и проблемы человеческой души, что мы их зовем моральными, - это, конечно, интересно, важно для каждого. Но, возможно, правый Фридрих Ницше, и найсуттевише в жизни человека начинается в самый раз «по ту сторону добра и злая»? Так, порядочный человек должен учитывать требования морали. Тем не менее разве же мы не видим, как раз в раз празднует жизненные победы именно тот, кто способен через эти требования переступить? И о какой порядочности может идти на голодный желудок? Может, высокие моральные переживания - привилегия тех, кто уже имеет благосостояние? А может, вся мораль

и заключается именно в том, чтобы приобретать благосостояние, освобождая себя и своих близких от убожества и унижений, несовместимых с человеческим достоинством? А разные герои и альтруисты-фанатики - ли не лучше вообще без них?

Может, и в самом деле, счастливая и страна, которая не нуждается в героях? Чему же тогда невольно замирает сердце, сталкиваясь с проявлениями настоящего морального благородства? С одной стороны, нам твердят о познании добра и злая. С другого - ком не приходилось встречать простых и искренних людей, которые и предположения не имели ни о которых философии морали, а тем не менее отличались безупречной добротой? И наоборот - высокообразованных негодяев, которые со знанием дела создавали зло? Впрочем, ставя все эти вопросы, мы уже погружаемся в околицу этики, околицу раздумий о человеческой нравственности. Так как же от этих горьких и насущных вопросов невозможно просто отмахнуться, к ним снова и снова подводит нас самая жизнь. И еще одно: или могут вообще существовать какие-то окончательные общезначимые ответы на такие вопросы, или не идет каждый здесь своим путем и избирает то, что ему ближе? А когда так - зачем нужна тогда наука этика? Посудим. Прежде всего учтем то, что и в самом деле понятие морали и моральных ценностей у нас, мягко говоря, заэксплуатируемые. За годы советской власти вошло в привычку латать «моральным фактором» все дырки дряхли-ючого общественного организма; не удивительно, что в своем падении обанкротившаяся система потащила за собой все связанное с ней - так кризис морали социалистической обернулся на девальвацию морали вообще. Тем временем чем гостриши проблемы возникают перед нами, чем непевниши перспективы на будущее - тем невидворотнише стремление современного человека найти какой-либо твердый Грунт под ногами, то, ради чего следовало бы жить, что могло бы служить своеобразным камертоном ее возбужденной душе, мерилом ее поступков. Сознательно или бессознательно она снова и снова обращается к кардинальным вопросам нравственности, вопросов выбора моральных ценностей. Мы не можем отвергнуть их вообще - так тот, кто решил бы не дышать, минутой раньше или позднее все же таки глотнет свежего воздуха. Впрочем, очерченная ситуация заслуживает на то, чтобы присмотреться к ней внимательнее. Ведь - вопреки всюзаяложенисть традиционных моральных стереотипов, которые давно всем набили оскомину - или можем мы искренне сказать, что наша жизнь, наша культура в самом деле строились на началах нравственности? Что в ходу повседневного существования весьма много взвешивали и взвешивают представления о добре и зле, достоинстве и чести, обязанности, уважение к человеку, верность слову и убеждениям? Нет, сказать так мы не можем; сегодня от нас, к сожалению, очень далекое нормальное состояние человеческой культуры, сердечником которой являются перечисленные понятия и ценности. Вскоре после первой мировой войны и фатальных социальных изменений, с которыми совпало ее завершение, всемирно известный мыслитель-гуманист Альберт Швейцер (1875-1965) ставит эпохе медично точный диагноз: культура, в которой деградируют основы этики, обреченная на упадок1. Как не досадно, подтверждение этого диагноза мы ныне наблюдаем на примере нашего общества. Горький парадокс заключается в том, что нашу культуру еще и до сих пор, после всего пережитого на протяжении последних лет, наиполнее, наверное, характеризуют три знаменитейшие принципа бывшего социалистического культурного строительства - принципы партийности, идейности, народности, - но в наиболее низкому, гротескно обезображенном их воплощении. Так, наша культура была и остается партийной (хотя теперь уже и многопартийной), по крайней мере в том понимании, что она призвичаюе нас соотносить слова и поступки людей прежде всего не с общечеловеческими критериями справедливости, истины, добрая, а с частичными, собственное партийными (лат. pars, partis - это и есть частица) интересами тех или других, явных или скрытых сил. Жестокую прозу современной жизни мы, кажется, уже не можем воспринимать иначе, чем как определенное перетягивание бечевы - «левые» против «правых», «Восток» против «Запада», одна группа дельцов против всех инших. . . Тем временем если в действиях своего оппонента люди способны розгледити лишь проявление какой-то тенденции, а не самостоятельный поиск добра и истины - истина и добро убегают и от них. Остается наша культура и «высокоидейной» в том смысле, который, как и раньше, плохо отличает реальное состояние вещей от абстрактных представлений о том, которыми бы эти вещи должны были быть «за идеей». Просто место «нового человека» и «светлого коммунистического будущего» заступили более современные идеи, которые так же скрывают от нас

неповторимость реального окружающего бытия -такого, которым оно есть. И, в конце концов, культура наша зостаеться «народной» - к сожалению, не столько в плане выражения настоящего народного сознания и реальных традиций народного бытия, сколько в совсем другом значении. И сегодня довольно в нашей стране любителей скрывать личную безответственность за плечами «широких народных масс», мыслить «народами» и «нациями» там, где доречнише было бы позаботиться о конкретном человеке. Нет сомнения, что все перечисленные черты не только не могут подменить собой этического потенциала культуры, но и противоречат самой природе человеческой нравственности. С усилением партийности, идеологии и ориентации на массы почти теряется собственно этическая позиция, связанная с уважением к реальности, осознанием незыблемости моральных ценностей, незаменимости и серьезности жизненного призвания каждого лица, - позиция «са-мостояння» свободного человека в мире. Не удивительно, что когда свобода в конце концов пришла и когда от собственного выбора и собственного достоинства людей стало зависеть больше, чем раньше, - сразу дался взнаки страшный недостаток этих основ. Все мы каждый день видим, как низко упала культура человеческих отношений, как звульгаризувався все устройство жизни ныне, когда страх репрессий больше не тяготеет над людьми. Кто-то готов на все, лишь бы нажиться за счет ближнего, кто-то находит утеху в глупом щеголянье физической силой и наглостью, кто-то грустит за прошлыми временами генсеков и Гулагу, когда ничего не нужно было решать самому, - такая, к величайшему сожалению, нынешняя наша реальность, самая уродливость которой будто «от зворотнього» еще раз демонстрирует важность для людей и общества крепкой, духовно содержательной, укорененной в реальной жизни системы моральных ценностей. Хотя бы на этом отрицательном опыте сплошного наступления грубости и жестокости, засилие преступных структур и т.п. мы имеем убедиться в том, что ни экономическая или политическая жизни, ни право, ни элементарные деловые отношения между людьми не могут приобрести нормальное развитие, пока для них отсутствующая минимальная этическая основа. Взглянем на современную культуру еще с одной точки зрения. Всегда, за любых исторических условий человек испытывает потребность в высших, неизменных ценностных ориен-тирах, которые укрепляли бы ее духовные силы, обогащали смыслом, определяли деятельную направленность ее жизни. Для человека верующей - глубоко и серьезно, так, как в Европе, скажем, верили во времена средневековья - такими ценностными маяками были и есть сакральные представления религиозного мировоззрения. Для человека Нового времени с ее секуляризированным сознанием - «фаустивськой человека», как окрестил ее Освальд Шпенглер, - приоритетного значения приобретают ценность познания и деятельности; именно со своими достижениями в этих двух сферах соотносит такой человек смысл собственного бытия. Для романтика XIX - начала XX ст. важнейшими оказываются ценности органического развития и внутренней бесконечности вечно нового и таинственного в каждом со своих проявлений бытия - ценности, которые имеют преимущественно эстетичный характер, и т.д. Свою систему смисложиттевих ценностей сформировала и марксистская идеология. На протяжении многих десятилетий эта система ценностей, связанная с идеями материальной практики, социальной борьбы, предметности (т.е. чувствительной конкретности) человеческого бытия и т.п., определяла духовные горизонты сознания преобладающей части населения бывшего СССР. Даже без принуждения, добровольно и охотно, люди верили в неизбежность коммунизма, в историческую правоту класса-гегемона и партии, которая его возглавляет, в социальную справедливость по-марксист-ськи, в освободительную миссию своей страны и мудрость и вождей. Ради этих ценностей отдавали жизнь, шли на подвиги и невероятные страдания. . . И вот эта система упала. Ценностные маяки советского марксизма угасли, оставив миллионы людей в состоянии тяжелого духовного кризиса, с ощущением напрасно прожитой жизни и полнейшей неопределенности вокруг; настоящий масштаб этой трагедии человеческого духа оценят, возможно, лишь наши потомки. Естественно, что при таких условиях резко обостряются потребность в «изменении вех», жадность духовного обновления, которое чаще всего, впрочем, мыслится как возвращение до чего-то, что уже существовало где-то и когда-то в спасательном отдалении от фатального исторического движения нашего общества. Поиски таких ценностей ведут одних к философии и идеологии классического европейского гуманизма, других - к христианскому вероучению в его традиционном толковании или же к какой-то другой из существующих религий,



Вернуться назад