Свобода и детерминизм в искусстве

Принимая во внимание особенности искусства, как важной формы общественного бытия, можем отметить следующее. С одной стороны, искусство всегда тяготеет к свободной эстетической самодостаточности, освобождается в своей принадлежности всему человечеству от узко-корыстных целей, из другого - оно не может отречься от того земного корня, из которого вырастает, не может избежать противоречий, земных забот и повседневности.

Само по себе понимание свободы в искусстве требует дифференцированного подхода, к тому же, не за мерой ее проявления, потому что свобода или есть или ее нет, а за содержательным выяснением того, которое имеется в виду. В конкретности должна видеться и широкая всеобщность, и сущностная сторона. Да, первым признаком свободы как категории эстетической, которая отображает художественное искусство, есть его историко-генетическая заданность. Искусство свободно из самого своего рождения, потому что оно вступило в соревнование и соперничество со спонтанностью самого порождения явлений и предметов. С момента его появления образовались два миры бытия - сурово детерминированный в своей эволюционной космической логике и тот, который может посоревноваться в свободном противостоянии как идеализирующее совершенство гармонии форм и смыслов.

Следующий признак свободы в искусстве заключается в самой его сущности быть не только второй природой, образованием духовной параллели, но и свободно ставить перед собой любые задания моделировать вероятные и в то же время невероятные ситуации с тем, если бы заострить проблему, осветить в самых ярких ракурсах характеры. Лишь оно, искусство, способное переносить события во времени, возвращаться к ним в виде присутствия и воссоздания логики взаимозависимых явлений. Все, что связано с гиперболой, метафорами, сгущением красок, «полетами во сне и наяву», для искусства доступное. Можно быть королем, принцессой, можно жить в потустороннем мире, быть даже какой-то тенью вечности - искусство ни в чем не ограничивает себя, вторгаясь в самые сокровенные сферы. Оно свободно.

При всей очевидной полярности понятий свобода и детерминизм, резкому отличию свойств, отображенных ими, мы не должны рассматривать их с точки зрения взаимоисключающего, абсолюта противостояния или антагонизма. Ведь в каждом из них есть те грани и особенности, которые представляют внутренний, в самом себе сущий антиномизм художественного явления. Свобода в искусстве не абсолютная, а лишь относительная. К тому же в ней присутствующие обусловленности и детерминанты необходимости.

Следует четко различать свободу мнимую, иллюзорную и свободу духа в самом себе. Свобода в свободном собственном выборе является настоящей даже при условиях, что она продиктована обстоятельствами. Эта категория рассматривается по большей части этичной наукой. И полностью оправданно, потому что когда мы говорим о свободе в творчестве художника, то и здесь она приобретает моральные критерии, хоть включает всю сложную психологическую гамму сугубо эстетического порядка - как, например, вдохновение, прозорливость светлого ума, озарения в осознании чистоты творческих помыслов, свободных от мелочности и преходящей. Герои греческой мифологии, эпоса разных времен - свободные и вольнолюбивые боги, люди, личности, которые не поддаются повиновению, несут в себе одержимость быть свободными мысленно и действиях, в достижении цели, свершении определенного судьбой. «Единственно доступная моему познанию свобода - свобода ума и действия»,- писал Альберт Камю в известном эссе «Миф о Сизифе». В том же труде, рассматривая в экзистенциальном духе проблему свободы и зависимости, автор напоминает о том, что античные рабы не принадлежали себе, «Им была знакомая свобода, которая заключалась в отсутствии чувства ответственности». Рабская свобода, которая освобождает от любого вмешательства в ход событий, является полной зависимостью, детерминизмом в его первичном понимании потери субъективности. Свобода не может быть пассивной. Она - в действии духа, выбора и поступка. В основе свободного выбора лежит коллизия всех мировых драм и трагедий, увиденных как источник морального катарсиса еще со времен Эсхила.

Как уже отмечалось, творчеству свойственная свобода в широком этичном и эстетическом значении. Художник свободен отбирать для себя именно те признаки жизни, которым он предоставляет преимущество, выражая свои вкусы, вкус, демонстрируя склонность и особенности своего таланта. Художник принадлежит всему миру, а не корпоративным интересам, так же, как и мир принадлежит ему, потому что он призван вобрать у себя то, которое дает ему право самовиявитись в неповторимости времени и собственного бытия. Макро- и микромир представляют его собственное тело и дух, его естество, а потому любые препятствия, ограничения, сжимания пространства духа вызывают боль, которая также может вылиться в трагическую мелодию. Над зависимостью господствует окрыление силой собственного духа, в результате чего возникает и парадоксальная ситуация, которую можно продемонстрировать примером создание Томмазо Кампанеллою в тюрьме его вольнолюбивого «Города Солнца». Следовательно, много чего принадлежат не свободе тела и физической свободе художника, а его внутреннего сопротивления навязываемого ему рабского повиновения Из нее и вычеркивался огонь, который освещал и согревал стражденних. Романтичные представления о свободе искусства, как и в то же время свободу самого творца, интересно выразил в предисловии к поэтическому сборнику «Восточные мотивы» Виктор Гюго. Хотя пафос тех суждений направлен против некомпетентности критики, однако мнения писателя относительно свободы пространства во всех направлениях деятельности поэта имеют обобщающий характер. Со свойственной эстетике романтизма раскованностью суждений, с осуждением любых ограничений действий в собственном выборе художника сформулировал В. Гюго программу того, как должен чувствовать себя художник, не подвластный никаким силам. Ни автор, мол, не принадлежит к тем, кто признает за критикой право допрашивать поэта относительно его фантазии и требовать от него ответа, чего это он избрал такой, а не другой сюжет, растер именно такие, а не другие краски, черпал вдохновение само из такого источника. Темой является все, потому что все принадлежит к искусству, рассуждает В. Гюго, все имеет право гражданства в поэзии. Искусству ничего делать с шорами и кандалами, «оно говорит: иди! - и пропускает вас к большому саду поэзии, в котором нет запрещенных плодов. Пространство и время принадлежат поэту. Пусть же поэт направляется куда хочет и делает то, которое считает нужным, : такой закон». «Поэт свободен» - это максима В. Гюго.



Вернуться назад