Этика общения: общий обзор проблемы
ОБЩЕНИЕ
КАК ОКОЛИЦА ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ
НРАВСТВЕННОСТИ
Сть приведенного в предыдущем разделе соображения о недостат-
''нисть чисто дияльнисного свито-видношення можно подытожить таким образом. Вообразим себе, что человек действует в какой-то смысловой пустоте, где, кроме нее, нет ни одного другого субъекта. Будет иметь ли в таком случае ее деятельность пусть какой-нибудь моральный смысл?
Определенная вещь, которая не будет иметь. Собственного морального значения любое человеческое действие или поступок могут приобрести только в контексте определенных отношений между людьми - возможными субъектами волевияву, высказывание и действия, т.е. в контексте общения. Только за влиянием, которое взыскивает тот или тот акт деятельности на человеческое общение, человеческие взаимоотношения (или и более широкие взаимоотношения человека с миром, тоже построенные наподобие общения), мы можем судить о его настоящем моральном весу. Как моральное сознание, так и моральная деятельность человека по-своему аккумулируют весь мир морали, всю полноту ее смысла - и все же реальное осуществление
человеческая нравственность находит не в сознании и даже не в деятельности как таких, а лишь в околице живого общения. Именно здесь моральная проблематика набирает завершеной формы, в полной мере реализовывает свой духовный и гуманистический потенциал.
Итак, что представляет собой сфера человеческих отношений как околица нравственности?
Прежде всего обратим внимание на то, что отношения между людьми способны приобретать принципиально разное значение с точки зрения проявления в них моральной субъективности человека. В любом обществе существует немало сфер и отношений, в которых люди относятся одно до одного именно как к объектам, а не субъектов, считают своих партнеров своеобразными «мыслящими вещами» - законченными, неспособными к принципиальным изменениям и ответственным решениям, такими, реакцию которых на те или другие действия всегда возможно предусмотреть. К. Маркс, а вслед за ним и много представителей гуманистической философии XX ст. усматривали в такой объективации человека чудищ ее отчуждение от собственной сущности. В конце концов, так оно и есть, тем не менее в очень многих случаях подобное отчуждение приходится рассматривать как вообще оправданное и закономерное. На любой должности, в любой социальной роли человеку, хотя бы иногда, приходится функционировать, т.е. надлежащим образом выполнять определенные заранее упроченные действия, вообще вести себя и реагировать на запросы, которые возникают, как своего рода объект. Все это, повторяем, е целиком закономерной чертой общественной жизни, без которой последнее потеряло бы всякую прогнозованисть и стабильность.
Угроза дегуманизации возникает там, где человек привыкает отождествлять себя со своей функцией, своей социальной ролью, когда, образно говоря, эпизодичная маска начинает править ей за собственное лицо. Образ такой самоотчужденной человека-функционера, людини-рольо-вика стал, можно сказать, кошмаром технической цивилизации последних столетий, кошмаром, который беспокоил воображение многих мыслителей, писателей, художников, от К. Маркса к Э. Фромма, от Ф. Кафки к Кобо Абе, Э. Ионеско или С. Беккета. Впрочем, еще Й. В. Гете говорил в этой связи об «частичном человеке» - человека, который превратился на персонификацию какой-то отдельной функции, которой частичной задачи. Человек-Глаз, человек-ухо, человека-руки, человек-мозг и др. - к сожалению, не столько образы сюрреализма, сколько персонажи истории последних столетий, периода нарастающего «разделения труда».
Целиком очевидно, что человеческий индивид, который считает себя чем-то наподобие молотка, тягача или даже современной вычислительной системы, не весьма пригодный к полноценному моральному общению. Еще дальше отстоит от творческой атмосферы человеческого общения тот, кто других людей, далеких и ближних, способен рассматривать лишь как объекты, сквозь призму их частичных функций и задач. «Административным языком», языком приказов и выговоров, общаться по-настоящему невозможно.
Настоящий человеческий смысл общения раскрывается тогда, когда партнер, оппонент, спивбесидник возникает перед нами як существо-субъект, который йй невозможно свести к любой заготовленной заранее схеме, - существо принципиально бесконечное, не завершенная, способна в любой миг возвратить к нам какими-то новыми, неожиданными своими гранями. Так раскрываются для нас люди, когда мы сориентированы на них, - имеем, по словам выдающегося физиолога и мыслителя О. О. Ухтом-ського (1875-1942), доминанты на их лицо: не только когда любим или как-то особенно уважаем их, а и когда просто относимся к ним «по-человечески» - уважливо, намагаючися понять их «изнутри», исходя из их собственных мотивов и чувств. Впрочем, и тогда, когда этого совсем не ждут, наш ближний, наш партнер способный вдруг «взорваться» собственной субъективностью, удостоверяя нам свои понимания, любовь, сочувствие - или ненависть или презрение. Поскольку в полноценном общении человек возникает именно как субъект, здесь всегда присутствующий элемент риска, всегда актуальной остается проблема выбора, морального самоопределения партнеров один относительно одного. В зависимости от этого выбора и самоопределение общения может оказаться для человека и высочайшей, найжада-нишою «роскошью» (А. де Сент-Экзюпери) - и настоящим адом: за известным афоризмом другого классика французской интеллектуальной литературы XX ст. , Ж. ГИ. Сартра, «пекло - это другие».
Вернуться назад