Особенности моральной жизни в условиях первиснородовой общин
Теоретическое выделение первых зародышей морали связано с существенными складностями реконструкции моральной жизни общества на начальных этапах его истории. Найраниши формы моральных отношений и представлений могут быть возобновлены только логично. Фиксирования моральных отношений и представлений в достопримечательностях духовной культуры, которые дошли до нас, происходит значительно позже, когда борьба между добром и злом в человеческих отношениях приобрела конкретный характер и часто уже не в пользу добра. В то же время нельзя высокую конфликтность людей ранньокласового общества переносить на внутреннюю жизнь рода в период классической стадии этого уклада.
Моральные отношения складываются непосредственно в процессе практической жизнедеятельности лишь в условиях относительной непротиворечивости общественной жизни. Именно таким путем, через преодоление каннибализма, крайних форм остракизма, неблагоустроенных половых отношений и других начальных социальных форм отношений людей в условиях первобытного строя, происходит утверждение общих необходимых форм межличностного общения. Почтительное отношение друга к другу, что сложилось тогда, взаимоподдержка, взаимовыручка, забота о меньших и слабых, первобытное равенство и справедливость,— эти отношения имеют непреходящее ценностное содержание, являются воплощением человеческого общения, которое, в свою очередь, утверждает потребность в нем. Коллективистские основы жизни, в отличие от взаимодействия особнив животного стада, были направлены не только на физическое сохранение и воссоздание, но и на укрепление коллектива, в котором человек не может быть ничем другим, как только продуктом общественного развития, общество же — продуктом взаимодействия людей.
Моральной регуляции поддавались сначала только межличностные отношения. Общественные формы жизни не противостояли индивидуальной жизнедеятельности, мерой всего небезразличного выступал род. Поэтому не было необходимости в особенном ценностном подкреплении общего интереса. В доклассовом обществе масштаб «уселюдського» виденья ограничивался родом, племенем. Надлежащие формы общения утверждали ценностное отношение к отдельному индивиду как члену рода.
Стихийное становление моральных принципов общения в реальных обычаях примечательно в условиях родового строя тем, что вне всякого опережающего духовного обоснования гуманных форм общения эти принципы складываются непосредственно в практической жизни. Это значит, что высокое, благодушное, благородное, справедливое, важное рождалось не в «чистой» сфере самостоятельного духа, который противостоит «грубой» практике жизни, а отвечало сущные практики, выражало квинтэссенцию отношений в сфере материального производства.
Первобытный человек возвышается к пониманию необходимости добра во взаимоотношениях не с помощью абстрактного сознания, а с помощью реальных общественных отношений, глубина и богатство которых ограничены возможностями конкретно-исторического этапа практики. Да, некритическое позитивное восприятие всего того, которое характеризует жизнедеятельность рода, закрепляется в представлении о «своем», которому противостоит абсолютно негативное представление о «чужом», что делает эти понятия практически тождественными «добру» и «злу».
Историческая ограниченность родовых обычаев заключается также в том, что собственное моральное начало не обособлено как особенное от конкретных утилитарных, практических заданий и не осознается в виде общения, ценного само по себе. Моральное содержание отношений выступает в единстве с другими фундаментами регуляции поведения людей (звичаем, началами права). Из этих причин первобытное мышление появляется нероз-членованим (синкретическим).
Да, в III тыс. к н. есть. еще различали только два прилагательных, которые помечают то, что в современном языке имеет содержание, с одной стороны — «хороший», «добрый», «благой», «счастливый», «приятный», «удачный» и т. д., из другого — «плохой», «злой», «больной», «неприятный», «тяжелый», «злобный», «несчастливый». Первобытный синкретизм понятий — свидетельство определенной примитивности отношений и нерозвинутости логического мышления. Данная особенность в определенной степени компенсировалась богатством мифологических образов, которые являли собой важный источник духовно-идеального подкрепления социально ценных форм практики на уровне общественного сознания и ориентиры, которые выступали как мировоззренческие.
Большое распространение у всех народов получили мифы о создании из хаоса организованного состояния Вселенной, всех природных и общественных явлений вплоть до создания некоторых несовершенных человеческих типов с очевидной целью объяснить существование этих творений, которые отклоняются от нормы. Да, в шумерской поэме о создании человека рассказывается о пире, устроенном Енки, богом воды, для других богов, безусловно, если бы отпраздновать создание человека. На этом празднике Енки и Нинмах выпивают много вина и становятся излишне деятельными. Нинмах берет немного глины, что над бездной, и создает шесть разновидностей людей, которые отклоняются от нормы. . . « '. Невзирая на наличие отклонений поведения, которые усиливались в меру нарастания социальных противоречий в жизни рода, особенно между возрастными и половыми группами, в целом в первобытном обществе наблюдалось относительное совпадение социальных требований и реального поведения.
Таким образом, моральное начало в общении на уровне обычая складывалось непосредственно, однако нравственность в нем выступала как практически неосознаваемая привычка. Люди держались устоявшихся обычаев, не задумываясь над мотивами своего поведения, не давая ей моральную оценку. Устоявшиеся обычаи — самоочевидное благо, чуттевозначущи модели общения. Моральная активность человека, которая действует в логике обычая, исключает выбор и не предусматривает нескованную волю человека как необходимый момент нравственности. Разнообразие и богатство человеческих отношений, их оттенки остаются вне оценочной деятельности.
Вернуться назад