Понятие непосредственного «присутствия» в художественном образе


Художественный образ важен для искусства не просто своим функционированием и назначением. Это форма его бытия. Мы говорили об идеальности, о снятии сугубо физической материальности в искусстве с помощью образа, о его ейдетичну способность быть памятью, о возможном последействии уже воспринятого произведения. Однако мы не касались не менее весомой особенности художественного образа - его способности приближать время (из прошлого или будущего) и представлять изображаемое именно здесь и теперь. Заметим при этом, что не следует уподоблять понятия присутствие лишь с непосредственностью показа. Непосредственность в отличие от абстрагированности может достигаться благодаря образности в конкретной чувственности, ассоциативности, то есть - не понятийное суждение доводу, а художественное мышление и переживание в обиде. И все же непосредственность - это лишь предпосылка присутствия, которая должна быть развернута во времени и пространстве, перенести наше воображение и сопереживание в эпицентр события, заставить «быть» вместе с жизнью художественного образа. И если удается этого достичь, увидеть собственными глазами, услышать и почувствовать естеством своим единство в одной часовой и пространственной непрерывности, моральной атмосфере, то можно быть уверенным, что имеем дело с незаурядным произведением. Речь здесь не об искусственном какое-то образование веры и отождествлений себя с героем. Идет речь о другом - о доверии к собственной художественной природе и художественному таланту художника создавать присутствие, а следовательно, приводить к наиболее творческому состоянию деятельность воображения и внутреннего виденья, когда, например, слово набирает пластичной полноты и выразительности.

Искусство - это не только мышление в обидах, оно является также мышлением пластичным присутствием. В творчестве А. П. Чехова, О. И. Куприна, М. О. Горького характеры, фабулы и даже отдельные наименьшие детали приобретали то живое пластичное присутствие, которое согревает творческий дух воображения, очевидности того, которое происходит. И это не просто иллюстративность, здесь сложная ассоциация впечатлений и мыслей. У Лины Костенко находим: «тропа, по которой уже только снег идет», «само одиночество», «седое воспоминание».

Присутствие является одним из удивительнейших свойств искусства, которое с помощью образа предоставляет возможность быть будто участником свершения события, включаться у нее. Даже фантастические, трансцендентные силы в искусстве набирают конкретного присутствия в воображении или изображении. Втягивание в атмосферу действа игрового присутствия делает искусство эмоционально влиятельным, возбудительным. Эпические жанры, обращенные к героическим прошлым событиям, не обходятся без того, чтобы картины были преисполнены зримого образа, а непрямой перевод приближал к представляют достаточно рельефно изображаемых предметов (классический пример описания, переданного через рассказ об отделке меча, находим в «Илиаде» Гомера). Чем образнише удается художнику приблизить изображаемый мир к иллюзии настоящего его присутствия, тем более предоставляется пространству для фантазии и воображения реципиента. Но фотографическое перенесение из прообраза в образ оказывается не самодостаточным.

Для того, чтобы стать зримой, пластично выразительной и к тому же убедительной, присутствие в искусстве (образность в ее непосредственной процесуальности) достается, с точки зрения творческой предпосылки, очень непросто. Лишь настоящим талантам и гениям подвластное искусство возвращения образу жизни в его рельефности и художественно-чувственных превращениях. И. Франко относит Данте Алиг'ери к самым «выдающимся репрезентантам средневековой цивилизации». Поэт-изгнанник и тот, кто чувствовал в себе пророчество гения, сплавил воедино две больших страсти - виденья продвижения мира в собственном воображении и силу любви - в один поэтический рассказ. Флоренция поняла скоро, кого она потеряла в своем непокорном сыне. В исследовании творчества и лица поэта И. Франко обращается к анализу того особенного дара художника, который способен живо и рельефно, с точностью до детали, воссоздать ощущение присутствия в самом действе, как это появляется в «Божественной комедии», невзирая на ее аллегоризм, фантастичность и мифологизм. И. Франко выражает свое восхищение тем, как удалось поэту оповести обо всем том, что сам он видел собственными глазами. о тех людях, с которыми знался, о каких слышал, «из которых взглядами и традициями жил, боролся или соглашался. . . . Он повествует все так ясно, обстоятельно и пластично, что архитекторы за его показом могли зрисувати подробные планы ада, а бессчетные маляры и миниатюристы бросали на полотно и на бумагу обиды, оплодотворенные его фантазией в их воображении». Не сдаются его герои посторонними, вымышленными, поскольку и рассказ ведет Данте от себя лично. Вот там он был, видел то и то, чувствовал именно так. Это средство приближает действие к конкретному воображению. В то же время верится в то, что весь мир появляется перед нашими глазами, как, скажем, в изображении картин «страшного суда» Микеланджело. «И когда другие эпопеи, - утверждает И. Франко, - рисуют тот пренебрежительный свет холодно, спокойно - Данте рисует его в наивысшем напряжении чувства, пропускает сквозь призму того чувства, словно весь мир плавал, вертелся и дрожал на волнах его могучего чувства. . . Он рисует всю вселенную, весь огромный дом мира». На свойство искусства нести в себе эффект присутствия обратил внимание уже упоминавшийся нами Хосе Ортега-и-Гассет. Касается это, в частности, живописи и литературы, когда философ говорит о том, что изображаемый предмет может быть представленным непосредственно, будто с глазу на глаз, во всей полноте бытия, его «абсолютному присутствию». Для большей убедительности и понимания «присутствия» автор приводит конкретный пример в обращении к роману Стендаля «Красное и черное». Сюжет произведения может быть передан в нескольких словах, но то будет констатация события. Писатель же представляет событие «в непосредственной действительности, наяву».

Следовательно, может быть перевод или рассказ о том или другом явлении, а может быть моделирование его, имитация, макет предмета, а искусства там не будет, потому что нет живого движения образа и присутствия. «Императив романа - присутствие. Не говорите мне, какой персонаж, - я должен увидеть его наглядно». Назначение искусства, считает испанский мыслитель, заключается во избежании привычного знака и достижении самого предмета. «Движитель искусства - чудодейственная жажда видеть». Это также его высказывание, которое продолжается рассуждением над тем, как важно для искусства, в частности живописи, обращаться к импрессионистическому средству, которое сдвигает и провоцирует наше воображение на дополнение в восприятии, на внутреннее виденье этого образа, и который, наконец, побуждает к «живому присутствию».





Вернуться назад