Учение и понимание эстетики за Бергсоном
А. Бергсон старался постигнуть внутреннее содержание познавательной деятельности человека, раскрыть механизмы, которые осуществляют ее. Работая над этой задачей, философ приходил к выводу, который в процессе исторического развития человек овладевает двумя «орудиями», двумя своеобразными видами познания, которыми пользуется. Это интеллект и инстинкт. Каждый из них имеет свои особенности и вместе с тем свои собственные возможности.
Специфическими чертами интеллекта Бергсон считает его принадлежность к тем сферам познания, которые осуществляются с помощью сознания. Но это есть «сознательным», “искусственным” орудием познания, которое за своими возможностями способно познавать лишь «формы» предметов. А вот сущность их, внутреннее содержание («материю», за терминологией Бергсона) способен познать лишь инстинкт-«естественный вид познания». который черпает свои возможности в безсознательной сфере человеческой психики.
Какое же понимание вкладывает Бергсон у понятие «материя» и «форма»? «Материя - это то. - пишет он,- что дается сприймальними способностями, взятыми в таком виде, в котором создает их нам природа. Форма - это совокупность отношений, шо устанавливается между этими материалами для создания систематического знания».
Учение Бергсона об интеллекте будто предусматривает унижение сознательной сферы человеческой психики, доведение ее никчемности, примитивности. Характеризуя интеллектуальное познание, Бергсон развивает мысль о полном отсутствии в нем творческого начала. Интеллект будто бы постоянно копошится в мире мертвых тел, все новое, живое проходит мимо него и на судьбу интеллекта остается только полное «непонимание жизни».
Именно потому, что «интеллект всегда старается возобновить и возобновляет с данного, он и теряет то, что есть новым в каждый момент истории. Он не припускает непредвиденного и отбрасывает любое творчество». Жизнь «духа», жизнь «тела» недоступные для интеллекта, а если, набравшись смелости, интеллект затрагивает живой, то в этой сфере он «действует с жестокостью, стойкостью и грубостью орудия, совсем не приспособленного для такого употребления»,- считает Бергсон. Только инстинкт способен раскрыть человеку «найпотаемнише в жизни» 23.
Тайны жизни инстинкт познает непосредственно. При первом же столкновенье с миром духовной или телесной жизни он может сказать: «Вот то, что есть». Бергсон считает, что познавательные возможности инстинкта неисчерпаемые, его "выводы всегда категоричные, а ошибка человека заключается в том, что она еще не научилась пользоваться инстинктом, учитывая все его возможности, не научилась «совещаться с ним».
Тем не менее инстинкт и интеллект сыграют в философии Бергсона второстепенную роль. Эти категории ему нужны лишь как фундамент, на котором постепенно возникает «большое и светлое строение - интуиция». Именно определяющую роль последней в человеческой жизни утверждает Бергсон. Интуиция для него - это прежде всего своеобразная третья форма познания, которая тесно связана с инстинктом и тяготеет к бессознательному, это, в конце концов, и есть инстинкт, но «бескорыстный» - такой, что осознал себя и способен размышлять о предмете. Дойдя такого вывода, Бергсон в теории познания заменяет инстинктивную форму интуитивной, которая, по его мнению, шире, глубже может раскрыть все тайны жизни, овладеть всю сложность законов. Только интуиция ведет нас «у глубины самой жизни».
Характерной особенностью интуиции есть ее способность к абсолютному познанию, которое она осуществляет, не пользуясь любым влиянием извне, без помощи форм логического мышления. Роль и значения интуиции в процессе познания во время овладения внутреннего содержания вещей, за Бергсоном, тяжело переоценить. Ведь не существует ни одной сферы знаний, ни одной «системы», деятельность которой «не возбуждалась бы интуицией». Больше того, в каждой системе интуиция «есть то, что лучше от самой системы, которая переживет ее»,- утверждает философ.
В работе «Вступление в метафизику» Бергсон определяет интуицию как вид «интеллектуальной симпатии», которая помогает проникнуть «вглубь» предметов, слиться с их индивидуальной сущностью и самобытностью. Такое определение интуиции (а Бергсон в разных работах дает все новые, все более повниши определения ее, стараясь охарактеризовать интуицию всесторонне) дает возможность нам искать определенные звенья, которые связывают интуицию и интелект.
Интуиция, считает философ, дополняет интеллектуальное познание, помогает разобраться в его природе, указывает пути и средства пополнения и расширение следствий интеллектуальной работы. Бергсон видит в интуиции безграничный творческий акт, в процессе которого интуиция может подняться над интеллектом, уничтожить его границы, тем не менее толчок к такой активности все же будет идти от интеллекта. Мысль, безусловно, справедливая. Но, высказав ее, Бергсон здесь же делает вывод, который перечеркивает предложенная интеллектуальная окраска интуиции. Он твердит, что интуиция должна «подсказать нам хотя бы невыразительное ощущение того, что надо поставить на место интеллектуальных границ» 24. Итак, человечество владеет, как твердит теоретик, двумя формами познания - интеллектуальной и интуитивной, которые действуют в разных направлениях. Если бы человечество добилось полного расцвета этих двух форм познания, то мы, говорит Бергсон, могли бы назвать его совершенным и целостным. Однако подобной гармонии, полного слияния своих интеллектуальных и интуитивных возможностей человечество еще не достигло. Поэтому оно должен жертвовать одним «орудиям» ради другого. Жертвой становится интуиция. Но, несмотря на все попытки человечества уничтожить интуицию, она существует, существует как «погасший светоч, который вспыхивает время от времени, лишь на миг».
Вернуться назад